Героям сала!

Будильник раздался пронзительной трелью, призывая к авралу. «Трррррррревввввога, тррррррррреввввввога», - как бы кричал его боек, ударяясь о чашечки посеребренных колокольчиков. В редких косых лучах солнца, пробравшегося в комнату сквозь занавески, было видно, как оседала танцующая в воздухе пыль. За окном проехал грузовик, потом еще один и еще.., скупо звякнула стекляшками хрустальная люстра. Завод будильника кончился и все смолкло. Пронзительная, звенящая тишина накрыла комнату, такая, что, кажется, тебя сейчас оторвет от пола и унесет вверх, потому что ничего не существует вокруг, и каждая мысль, каждый удар сердца отражаются от стен гулким эхом надрывного крика в горах.
Нет, это не сердце… это секундная стрелка часов безжалостно и цинично отмеряет ровные, почти идеальные отрезки, времени – сущности придуманной человеком для того, чтобы загонять свою жизнь в рамки; в этой тишине щелчки секундной стрелки походили на строевой шаг целого батальона солдат, прошедших не одно сражение, такой же уверенный, гордый, безжалостный «Щелк, щелк, щелк…».
Место у стены напротив окна царственно занимал диван с резными ручками и богатой когда-то обивкой, от пыли и солнца со временем превратившейся в серо-зеленый налет. Такой же серо-бурый ковер был постелен на деревянный пол, с одной стороны комнаты заправленный под диван, с другой – под массивный письменный стол, покрытый лаком, потрескавшимся как почва, подолгу не видящая дождей. Рядом со столом лежало на боку кресло, бывшее когда-то с диваном в одном наборе, но видавшее больше, оно было неаккуратно залатано в нескольких местах похожей по узору тканью другой расцветки. Огромный книжный шкаф во всю стену уныло выставлял напоказ свое пустое, пыльно нутро, голые полки, когда то прогибавшиеся под огромной коллекцией книг. Ни одной… Ничего… только тишина и издевательское тиканье часов.
Практически посередине комнаты, почти под самой люстрой, на ковре лежала груда тряпья, по форме напоминающая человека. В одном месте тряпки были сильно исколоты толстой иглой, рядом, свернувшись в клубок, казалось, что спал, худой, осунувшийся кот.
Сюда уже месяц никто не заходил, последними новинками интерьера были ровные, небольшие дырки в оконном стекле и занавесках и нескольких дохлых мышей аккуратно сложенных в кучку около головы трупа.
В комнате дурно пахло.
Аренда за номер была проплачена задолго вперед и поэтому хозяин отеля не переживал за своего тихого постояльца, который мог спокойно себе покидать номер по пожарной лестнице и делать это когда ему заблагорассудится, а то, что наконец-таки заткнулся этот противный комок шерсти совсем избавила эту узколобую голову от скупых мыслей о быте жильца. Ему нравилось когда платили и не жаловались. Как ни странно именно этим и отличался от всех жильцов отеля обитатель комнаты 201.
В коридоре раздались мерные, твердые шаги, длинные, входящие в резонанс с тиканьем секундной стрелки. Шаги достигли максимального эффекта напротив двери в номер и все снова замерло… Осторожно повернулась медная дверная ручка…
+если захотите продолжение)